– Мне не нравится лгать.
– Прекрасно. И мне не нравится. Но иногда обстоятельства вынуждают нас делать то, что нам не нравится.
– Похоже, у вас есть опыт, милорд?
– Есть. И я не уверен, что вы достигли возраста?.. – Он замолчал, ожидая, что она назовет свой возраст.
– Двадцать три.
– … что вы достигли возраста двадцати трех лет и при этом ни разу не сделали того, что вам не нравится.
– Так оно и есть. И этот разговор тому подтверждение. – Но в глазах он прочитал иное.
Он наклонился еще ближе.
– Полсоверена. – Она вздохнула.
– Боюсь, что ложь – очень дорогая вещь.
– Дороже половины соверена?
– Боюсь, что так. Ведь в результате я потеряю такую богатую клиентку, как леди Ньютреббл.
– Если вы полагаете, что такая известная скряга, как леди Ньютреббл, расстанется с половиной соверена, чтобы ей погадали на картах, вы просто сошли с ума.
Она лишь улыбнулась в ответ.
– То, что вы делаете, мадам Ларчмонт, можно обозначить одним словом.
– Да. И это слово «оплата».
– Нет. Это «вымогательство». – Непонятно по какой причине этот разговор, который должен был совершенно его разозлить, на самом деле развеселил его, как уже очень давно с ним не бывало. Он притворно вздохнул и сказал: – Ладно. Назовите вашу цену за эту маленькую ложь.
– Соверен.
– Неужели вы не понимаете, что это смешно? – Она пожала плечами:
– Вам решать.
– Требовать такие деньги у друга. – Она удивилась.
– Вряд ли наше краткое знакомство можно считать дружбой, милорд.
– Вы, наверное, правы. – Не спуская с нее глаз, он добавил: – Обстоятельство, которое мне хотелось бы исправить.
– И я уверена, что вы хотите это сделать в следующие три секунды, – улыбнулась она.
– Да. И это помогло бы.
– На самом деле это не поможет. Я беру одинаковую плату и с друзей, и со знакомых.
– Вот как! Значит, нет смысла узнать вас поближе.
– Боюсь, что так. – Она взглянула ему через плечо. – Леди Ньютреббл несет ваше бренди, милорд.
– Хорошо, – буркнул он, – пусть будет соверен, но я заплачу, только если вы будете убедительны в своем предсказании.
– Договорились. И не бойтесь, милорд. Я знаю свое дело.
– В этом я уверен.
Однако остается вопрос, что это за дело.
Алекс быстро перетасовала карты. Мало того, что она и так была взбудоражена тем, что пыталась обнаружить хриплый шепот, услышанный накануне в кабинете лорда Мэллорана, так теперь еще лорд Саттон сидит слишком близко. А леди Ньютреббл, маячившая где-то совсем рядом и с явной дрожью ожидавшая результатов предсказания, только добавляла беспокойства.
Все еще перетасовывая карты, она спросила:
– На какой вопрос вы хотите, чтобы я ответила, лорд Саттон?
– Тот, который сейчас у всех на уме. На ком я, в конце концов, женюсь.
Кивнув, она положила колоду на стол.
– Снимите один раз левой рукой.
– Почему именно левой?
– Она передает вашу энергию картам.
Потом молча разложила карты, чтобы предсказать его ближайшее будущее. И чуть было не задохнулась.
Обман. Предательство. Болезнь. Опасность. Смерть. Все то же, что и при первом гадании у него дома. А последняя карта, вокруг которой вращались все остальные, обозначавшая человека, указывала на женщину.
Темноволосую женщину.
Если бы она могла, она бы рассмеялась. Какая ирония! Ей не придется лгать, если на его будущее ляжет карта блондинки. Правда, плохой новостью было то, что эта брюнетка, весьма вероятно, станет причиной его смерти.
– Что вы видите?
Первым побуждением было сказать ему все, предупредить его, но, принимая во внимание окружавшую их толпу, здесь этого делать было нельзя. Тем более что его скептическое отношение к правдивости ее гадания означало, что он потребует от нее объяснений. Но все же она должна его убедить, потому что она не сомневалась, что он в опасности.
Она скажет ему об этом потом. Позже. А сейчас ей надо заработать соверен, который ей очень нужен.
– В вашем будущем я вижу женщину, – сказала она. Он раскинул руки и улыбнулся.
– Звучит многообещающе. Вы можете сказать, как ее зовут?
– Ни духи, ни карты не называют имен, но… – Она остановилась, как настоящая актриса, для более драматического эффекта.
– Но что? – в волнении воскликнула леди Ньютреббл. – Кто она?
– Ее считают красивой…
– Конечно, она красива, – торжествующим тоном сказала леди Ньютреббл.
– ….умна…
– Кто бы сомневался, – совсем не по-светски фыркнула леди Ньютреббл. – Продолжайте.
– Мне кажется, леди Ньютреббл, – холодно заметил лорд Саттон, – сейчас предсказывают мою судьбу.
– О! Разумеется. Продолжайте, мадам Ларчмонт, – ничуть не смутившись, сказала леди Ньютреббл.
– И она брюнетка с карими глазами. – Оглушительная тишина, наступившая после этих слов, была нарушена леди Ньютреббл:
– Что за чушь! Она совсем не такая. Она голубоглазая блондинка.
Алекс покачала головой:
– Боюсь, что карты говорят совершенно ясно, что предназначенная лорду Саттону девушка – кареглазая брюнетка. – Алекс посмотрела на Колина. – Вы знаете кого-нибудь, кто подходит под это описание?
– Этому описанию соответствует половина женщин Англии, так же как половина присутствующих на этом вечере. – Он внимательно посмотрел на Алекс и добавил: – Включая вас, мадам.
Если бы его слова и пристальный взгляд не лишили ее дара речи, она бы рассмеялась. Она была последней женщиной во всем королевстве, которая могла быть предназначена в жены этому человеку.
Она не успела сообразить, что же ей на это ответить, а у леди Ньютреббл уже был готов ответ:
– Надеюсь, вы помните милорд, что это гадание всего лишь невинное развлечение.
– Я буду иметь это в виду, когда буду искать себе в жены кареглазую брюнетку, – с серьезным видом сказал он. – Примите мою горячую благодарность за то, что позволили мадам Ларчмонт сообщить мне эту новость в вашем доме. Я уверен, что если в газете «Таймс» появится соответствующее сообщение, будут упомянуты и вы, леди Ньютреббл, и ваш восхитительный вечер.
Леди Ньютреббл сначала заморгала, но при упоминании газеты в ее взгляде блеснула алчность.
– Да. В этой газете наверняка захотят узнать обо всем. – С этими словами она удалилась, и Алекс вздохнула с облегчением.
– Хорошая работа, – тихо сказал лорд Саттон.
– Спасибо. Вам понравилось?
– Да. Я заплачу вам завтра, когда вы придете ко мне домой для приватного гадания. – Он встал, но не ушел сразу, а оперся руками о столик и нагнулся к ней. – Могу я проводить вас домой после приема?
Он говорил тихо, его невероятно зеленые глаза не выдавали никаких неблаговидных намерений. Остаться с ним наедине в его карете, сидеть близко и в темноте – при мысли об этом у нее по телу побежали мурашки. Ей хотелось бы думать, что от дурного предчувствия, но на самом деле от предвкушения.
